Образ мира в тексте и ритуале - Страница 132

К оглавлению

132

Подобный словарь мог бы быть составлен и для севернорусских причитаний, в которых также широко используются устойчивые иносказательные (косвенные, непрямые) номинации, например, муж – «законная / надежная державушка (сдержавушка)», «надежная головушка», «надежная/ любимая/желанная / законная семеюшка», «надежа», «большак по дому настоятель», «ко крестьянской жирушке правитель», «великое желаньице» и т. п.; отец – «спацливый (свет-)родитель-батюшка», «родимой батюшка», «красное солнышко», «кормилец-(свет-)батюшка», «желанный родитель», «родительско желаньицо», «большак в доме начальник», «желанный батюшка»; мать – «родитель-матушка», «родитель-желанная матушка», «великое желанье (желаньице)», «сердечное желаньице», «родитель жалосливая», «родитель-красно солнышко», «желанье», «родительско желаньицо», «тепловито красно солнышко», «родима матушка», «спацлива матушка» и т. п.; вдова – «(бедная, победная) горюшица», «горепашица», «горюша горегорькая», «(бедная) кручинная головушка», «печальная головушка», «победная головушка», «победнушка», «беднушка», «обидная головушка», «дольщица великоей кручинушки», «половинщица злодийной обидушки», «сирота горегорькая», «сиротинушка», «кокоша горегорькая», «сирота-вдовушка», «вдова бесприютная», «сирота-вдова бессчастная», «горюша бесприютная», «бессчастная», «печальная горюшица», «сирота-бедна вдова», «сирота бесприютная», «сирота горька-бессчастная», «горька сиротинушка», «горюха горегорькая», «вдова горегорькая» и т. п.; брат – «скаченная жемчужинка», «светик-братик», «светушко-братец», «белой светушко», «светушки братья родимые», «братец-красно солнышко», «соколочек златокрылый»; дочь – «белая лебедушка», «косата мила ластушка», «дитятко любёшенько», «лебедь белая», «сугрева моя теплая», «добротинка», «налимная моя ягодка», «сердечно мое дитятко», «рожёно мое дитятко», «мой свет»; невеста – «невольна красна девушка», «обидна красна девушка», «(белая) лебедушка», «подневольна красна девушка», «подневольная головушка» и т. п.; жених – «остудник-блад отечский сын», «злодей супостатый», «чужой чуженин», «удалой добрый молодец», «млад отецкий сын», «молодой князь», «князь-детинушка молодой» ит. п.; смерть – «злодейка-душегубица», «лиходейка», «злодийка», «злодийная смерётушка», «злодий-скорая смерётушка», «скорая смерётушка», «смерть бесподсудная», «проклятая злодийка-бесталанница»; горе – «зло-бессчастье», «великое бессчастьицо / несчастьицо», «зло-великое бессчастье», «великая заботушка», «зла-несносная тоска неугасимая», «великая тоскичушка», «великая кручинушка», «обида», «обидушка», «злодейно бесталаньицо», «великая невзгодушка», «несносная обидушка», «тоска великая-тоскичушка», «кручинушка», «вдовиная обидушка», «злодийская кручинушка», «злодийная обидушка», «победна бедность», «зла-несносная тоска неугасимая», «зла обидушка», «досада», «кручина», «тоска-великая кручинушка», «злодийная обидушка», «злодийская кручинушка», «тоска неудольная» и т. п.

Одной из самых характерных особенностей карельских причитаний признается иносказательный способ обозначения лица по действию посредством отглагольного имени или причастия (в классификации А. С. Степановой – первая модель метафорических замен): «опечаленная», «удрученная» ‘девушка-невеста’, «на белый свет меня родившая», «тяжкие муки видавшая моя создательница» ‘мать’, «сокровище мною выращенное», «избранный мною выпестованный» ‘сын’ и т. п. Хотя в аналогичных иносказательных формулах русских плачей подобные отглагольные номинации используются гораздо реже, тем не менее и в русских текстах обнаруживается некоторая тенденция к номинализации предикатов, проявляющая себя в особой продуктивности отглагольных имен. Это явление и будет нас далее специально интересовать. Оно имеет отношение к разным сторонам системы языка – и к словообразованию, и к синтаксису, и к семантике. В плане словообразования речь идет о свободной деривации отглагольных имен actionis и agentis, практически не знающим ограничений в образовании диминутивов, и их приравнивании к конкретным именам, например, истопить (печь) > истопщичка, сберегать > сберегатель, стоять > стояньице, ткать > ткиюшка. В плане синтаксиса можно говорить о трансформации целых конструкций с verbum finitum в номинативные словосочетания, где каждый актант предикативной структуры (прямой и косвенный объект, атрибут, локативное или темпоральное обстоятельство) находит свое выражение в производной номинативной конструкции, например, будешь летом мне носить воду > будешь летна мне водонощица. Семантический аспект этого явления значим прежде всего для атрибутивов номинативного словосочетания, демонстрирующих нестандартный тип семантической деривации актантов исходной предикативной конструкции: в последнем примере прилагательное летна (водонощица) семантически соотносится не с субъектом глагола носить, а с самим действием ношения, т. е. сохраняет свою связь с глаголом в качестве темпорального сирконстанта.

Явление номинализации такого рода характерно прежде всего для текстов, записанных в Заонежье. Приведем сначала примеры номинализации предикатов и предикативных конструкций в форме nomina agentis:

...

Кто решетчатым дверям был отложальщиком, / Кто злодея-супостата запускальщиком? [РСЗ: 44] (исходная предикативная конструкция, далее – ИПК: кто отложил ‘открыл’ решетчатые двери, кто запустил ‘впустил’ супостата); Возгорчилась, знать, косата моя ластушка, / Што нет зимнего тебе да все извозчика, / Нету летнего тебе да провожателя, / Сберегателей нет вольной твоей волюшки! [Барсов 1997/1: 116] (ИПК: некому тебя зимой возить, некому летом тебя провожать, некому сберегать твою вольную волюшку); И все я думала, печальная головушка, / И посидишь да ты во красныих во девушках, / И ты во своей-то во вольноей этой волюшке; / И будешь легкая ведь мне да переменушка, / И будешь скоро безответно послушаньице; / И у стола будешь, невольница, стряпеюшкой, / И за ставом будешь умильна мне-ка ткиюшка, / И безответна на роботушке роботница, / И будешь летна мне, горюше, водонощичка, / И будешь зимня на гумни да замолотщичка, / И будешь баенна родителям истопщичка [Барсов 1997/2: 301] (ИПК: будешь стряпать у стола, будешь мне ткать за ставом, будешь на работе работать, будешь летом мне воду носить, будешь зимой на гумне молотить, будешь родителям баню топить); Ты скажи, кирпична бела печенька, / Кто огням был раздувальщичек, / Кто свечам был разжигальщичек!» [РСЗ: 47] (ИПК: кто огни раздувал, кто свечи разжигал); «И уж я баенна держу да ведь истопщичка,,/ Ия, холодной ключевой воды изнощичка [Барсов 1997/2: 364] (ИПК: держу того, кто баню топит, кто приносит холодную ключевую воду); И порозжалюсь я на баенну истопщичку, / И я на эту ключевую водонощичку [там же: 386] (ИПК: порозжалюсь на ту, кто баню топит, кто ключевую воду носит); Я не зверь иду с лядины лесу темного, / Не змея ползу с поля чистого, / Иду баенна истопница, ключевой воды износчица [РСЗ: 134] (ИПК: иду баню топить, ключевую воду приносить); Вы советны милы подружки, / Где же баенна истопница, / Ключевой воды изнощица? [РСЗ: 138] (ИПК: где та, кто баню топит, кто ключевую воду приносит); Как у нас, да ведь родитель наша матушка, / Нету пахаря на чистыих полосушках, / Сенокосца на луговых нету поженках, / Рыболовушка на синем нет Онегушке! [Барсов 1997/1: 28] (ИПК: некому пахать на чистых полосушках; некому косить сено на лугах, некому ловить рыбу на Онегушке); У стола была любимая стряпеюшка, / За ставом да дорогая была ткиюьика» [Барсов 1997/1: 106] (ИПК: любимая / дорогая (дочь) стряпала у стола, ткала за ставом); «Как в сегодняшний Господен Божий денечек / Приведут душу да красну девицу, / На поля наши работницу, / На поля да сенокосы – сенокощицу, / На Онего рыболовщицу [РСЗ: 126] (ИПК: приведут красну девицу на поля сено косить, на Онего рыбу ловить).

132