Образ мира в тексте и ритуале - Страница 76

В колядке, записанной не так давно (1971 г.) в восточной Польше (Люблинщина), представлена именно такая коммуникативная неоднородность:

1. Śliczna lelija w ogrojcu rozkwita,
2. Panna Maryja swego syna wita.
3. Witaj, Synu kochany,
4. ja cię prosze o swoję śniadanie.
5. Rybka z miodem
6. nie umorzy głodem.
7. Jezus maluśki prosi o pieluszki,
8. a ja te pieliuszki roznoszę
9. i was, państwo, o kolędę proszę.
1. Прекрасная лилия в садочке расцветает,
2. Дева Мария своего сына привечает.
3. Здравствуй, Сын возлюбленный,
4. прошу тебя – дай мне завтрак.
5. Рыбка с медом
6. не уморит голодом.
7. Езус-младенец просит пеленок,
8. а я эти пеленки разношу
9. и вас, господа, коляду дать прошу.

Сначала идут слова условного автора текста, «повествователя» (строки 1–2), затем – слова Девы Марии, обращенные к Иисусу (строки 3–4), причем введение прямой речи никак в тексте не маркируется; стих 7 скорее всего принадлежит «повествователю» (но, вообще говоря, может принадлежать и Деве Марии); наконец, отправителем стихов 8 и 9, безусловно, является исполнитель колядки, который «вторгается» в ситуацию библейского мира, но одновременно действует в реальном, обрядовом времени и пространстве: его реплика является реакцией на «эпическую» (евангельскую) ситуацию – божественный Младенец нуждается в пеленках, а колядник сообщает, что он эти пеленки разносит, и затем «возвращается» в обрядовую ситуацию и просит вознаграждения. Однако относительно стихов 5 и 6 ничего определенного сказать нельзя – их отправителем может быть и повествователь, и Дева Мария, и Младенец, а адресатом – соответственно слушатели, Иисус и Дева Мария. Дважды употребленное в тексте местоимение «я», таким образом, принадлежит разным лицам: первое – Деве Марии, обращающейся к Иисусу, второе – исполнителю колядки («автору» текста), обращающемуся к своим слушателям.

В другой колядке из того же региона прагматическая структура тоже не вполне прозрачна:

1. Śliczna lelija w ogrójcu zakwita,
2. Panna Maryja swego Syna wita.
3. Ach, witam cię, witam
4. jako ubogiego,
5. wsiądź z nami do stołu naszego.
6. Pan Jezus maluśki prosi o piluszki,
7. ja te piluszki ze sobo nosze,
8. a was, państwo, o kolędę prosze.
9. Na wigilije, na ten Nowy Rok,
10. dajże Boże.
1. Прекрасная лилия в садочке зацветает,
2. Дева Мария своего сына привечает.
3. Ах, приветствую тебя, приветствую.
4. как нищего,
5. сядь с нами к нашему столу.
6. Пан Езус-младенец просит пеленок,
7. я эти пеленки ношу,
8. а вас, господа, коляду дать прошу.
9. В сочельник, на Новый год,
10. дай же Бог.

Первые две строки, выдержанные в нарративном режиме, безусловно, принадлежат «повествователю», но следующие три строки, произносимые от 1-го лица, принадлежат не Деве Марии, как можно было бы подумать исходя из стандартных представлений о логическом развертывании повествования, и не участнику обряда; скорее всего они принадлежат хозяину дома (точнее, произносятся исполнителем от лица хозяина) и адресованы Младенцу (и в его лице самому Богу), который сравнивается с нищим (ср. jako ubogiego). Приход нищих странников как посланцев из иного мира – характерный мотив колядок (см. [Виноградова 1982: 145–146, 155–157 и др.]), а приглашение высших сил и мифологических персонажей на рождественский ужин – характерный элемент рождественской обрядности (см. [Виноградова, Толстая 1995]). Далее весь остальной текст, в котором реальный обрядовый персонаж подключает себя к библейской ситуации (новорожденный Иисус нуждается в пеленках – колядник носит их с собой), принадлежит исполнителю колядки и адресуется слушателям – хозяину и его семье. Таким образом, здесь 1-е лицо текста тоже раздваивается: в первом случае это хозяин дома, приглашающий к своему ужину Бога; во втором– колядник, просящий вознаграждения за исполнение колядки.

Значительное число текстов имеет вопросо-ответную структуру, характерную как для фольклорной, так и для апокрифической книжной традиции. Чаще всего вопросы обращены к Деве Марии, а ответы содержат сведения о рождении Младенца и первых часах и днях его жизни, например, «Zajaśniała śliczna gwiazda na niebie, / Porodziła Panna Syna w potrzebie. / A gdzieżeś go porodziła, Maryja? / Tu w stajence, między bydłem, lilija» (Засветилась прекрасная звезда на небе, родила Дева Сына в лишениях. А где же ты его родила, Мария? Тут, в хлеву, среди скота, лилия) [PKL: 121]; далее ее спрашивают, где она его купала, где пеленала и т. д., причем в некоторых вопросах неожиданно появляются формы будущего времени: «A kto będzie go kołysał, Maryja? <…> A kto mu tam będzie śpiewał, Maryja?» (А кто будет его укачивать, Мария? (…) А кто будет ему петь, Мария?), в которых можно видеть смещение времен и «прорыв» земного мира в евангельское пространство.

Любопытна колядка, представляющая собой диалог ев. Иоанна и Девы Марии: сначала Мария спрашивает Иоанна, где он бывал и что слыхал, и тот сообщает, что был на море Галилейском и слышал, что у Марии родился сын, а затем вопросы задает Иоанн Марии: во что она завернула Младенца, в чем купала, чем кормила и т. д. [PKL: 134–135]. А в другом подобном тексте, наоборот, Мария сообщает Иоанну, что была в Вифлееме и там слышала, что «Jezuz nam się narodził» (Иисус у нас родился) [PKL: 138]. В большинстве случаев, однако, автор вопросов остается неизвестным, иногда неизвестно и лицо, которому принадлежат ответы, и весь текст носит риторический характер. В некоторых «нарративных» текстах могут неожиданно появляться знаки диалогичности в виде звательной формы, например, в одной колядке, записанной в окрестностях Санока, рефреном при «сообщениях» служит «Раппа Maryja», но в «квазиответах», выдержанных в том же речевом жанре сообщения, в рефрене используется звательная форма «Раппо Maryja», маркирующая имплицитную диалогичность текста:

Lilu, lilu, liluja, porodyła Panna Syna, Panna Maryja,
lilu, lilu, liluja, ta ni mniała powijacza Panna Maryja.
Lilu, lilu, liluja, jest na niebie miesiąc jasny, będzie powijaczek krasny, Panno Maryja.
Lilu, lilu, liluja, porodyła Panna Syna, Panna Maryja,
Lilu, lilu, liluja, ta ni mniała peluszeczek Panna Maryja.
Lilu, lilu, liluja, są na niebie zwiazdy jasne, bedą peluszeczki krasne, Panno Maryja…
Лилю, лилю, лилия, родила Дева Сына, Дева Мария,
лилю, лилю, лилия, не было свивальника у Марии.
Лилю, лилю, лилия, есть на небе месяц ясный, будет свивальник прекрасный, Дева Мария.
Лилю, лилю, лилия, есть на небе звезды ясные, будут пеленочки прекрасные, Дева Мария…